Инвестиции в здравоохранение: 7 крупнейших компаний
Сейчас мировая экономика находится в стадии восстановления. Исторически в такие периоды сектор здравоохранения растет плохо, хоть и медицина считается одной из базовых услуг, от которой люди не откажутся. С другой стороны, сектор выглядит недорогим и аналитики из Citi считают, что на нем можно хорошо заработать в ближайшем будущем.
Вот 7 крупнейших мировых компаний из сектора здравоохранения — от большей капитализации к меньшей.
UnitedHealth Group (UNH)
Крупнейшая компания США, предоставляющая услуги медицинского страхования. Обслуживает порядка 100 млн клиентов. Несмотря на расходы, связанные со страховым покрытием пациентов с COVID-19 , прибыль компании в 2020 году подскочила на 11,3%, так как на самоизоляции люди в целом стали реже использовать медицинские услуги.
Капитализация: 423,3 млрд долларов
Коэффициент P / E: 27,3
Johnson & Johnson (JNJ)
Американская холдинговая компания со 135-летней историей. Объединяет более 250 дочерних предприятий по всему миру, производящих лекарства, санитарно-гигиенические товары и медицинское оборудование. Разработчик одной из трех первых разрешенных в США вакцин от COVID-19.
Годовая выручка компании составляет 82,6 млрд долларов, что позволяет ей занимать 36-е место в списке Fortune 500 — рейтинге американских компаний с самой большой выручкой
Капитализация: 417,9 млрд долларов
Коэффициент P / E: 23,8
Pfizer (PFE)
Эта фармацевтическая компания производит широкий спектр медикаментов, в том числе всемирно известный препарат «Виагра».
А запуск одной из самых популярных вакцин против коронавируса, согласно прогнозам, обеспечит компании дополнительные 21,5 млрд долларов в 2021 году, 8,6 млрд в 2022 году и 1,95 млрд в 2023 году.
Капитализация: 306,7 млрд долларов
Коэффициент P / E: 16,3
Thermo Fisher (TMO)
Американский производитель лабораторного оборудования, диагностических средств и расходных материалов для медицины. Персонал компании — более 50 000 человек.
В рейтинге Fortune 500 компания занимает 95-е место с выручкой 32,3 млрд долларов
Капитализация: 252,3 млрд долларов
Коэффициент P / E: 29,6
Eli Lilly and Company (LLY)
Американский фармацевтический гигант, основанный в 1876 году. Выпустил на рынок несколько революционных лекарств, в том числе первый коммерчески доступный инсулин для людей с диабетом, а также антидепрессант «Прозак».
Компания стала бенефициаром в ситуации с коронавирусом: ее препарат «Бамланивимаб» активно используется при лечении COVID-19.
Капитализация: 249,7 млрд долларов
Коэффициент P / E: 39,8
Danaher (DHR)
Производит медицинское и промышленное оборудование, а также оказывает коммерческие и маркетинговые услуги.
Еще компания продает диагностические тесты на COVID-19 и извлекает из них хорошую выгоду.
В рейтинге Fortune 500 компания занимает 130-е место с выручкой 22,3 млрд долларов
Капитализация: 230,4 млрд долларов
Коэффициент P / E: 41,8
Abbott Laboratories (ABT)
Американская компания, работающая в области здравоохранения с 1888 года. Производит лекарства и медицинское оборудование.
С начала пандемии компания разработала 12 различных тестов на коронавирус, в том числе и популярный BinaxNow — 15-минутный экспресс-тест стоимостью 5 $. Но в июне 2021 года компания заявила о снижении спроса на диагностику, так как количество вакцинированных людей выросло.
Капитализация: 224 млрд долларов
Коэффициент P / E: 31
Как разобраться, куда вложить
Читайте нашу рассылку для начинающих и опытных инвесторов. Каждый понедельник рассказываем, куда вложить деньги, чтобы получить доход, и как не отдать их мошенникам
Перспективы инвестиций в частную медицину
Для инвестиций в России есть немало активов, вызывающих интерес. И среди них уже уверенно звучат образование и медицина, чего ранее не было. Привлекательными становятся вложения в «человека в целом», то есть в его образование, здоровье и вообще все, что может положительно повлиять на качество жизни. Это долгосрочные вложения с горизонтом планирования более 20 лет.
Тенденция налицо: инвесторы по-прежнему опасаются социальных и экономических катаклизмов, однако эти страхи перестают быть решающими. Одна из причин, я думаю, в том, что важным для инвесторов становится не только получение прибыли, но и желание менять жизнь в стране в лучшую сторону. Помимо этого, на привлекательность инвестиций в частную медицину положительно влияют особенности налогообложения медицинской деятельности.
Как известно, при наличии соответствующей лицензии организации, оказывающие населению медицинские услуги, не начисляют НДС. Кроме того, при соблюдении требований законодательства медицинская организация может быть освобождена от уплаты налога на прибыль. В 2019 году в Налоговой кодекс были внесены изменения, и данная норма стала бессрочной (в более ранней редакции она действовала до конца текущего года). Это позволяет инвесторам увереннее планировать долгосрочные инвестиции и отдачу, а также значительно повышает доверие к инвестиционной среде в целом за счет последовательности шагов законодателей.
В октябре этого года прошла ежегодная конференция «Инвестиции в здравоохранение». Участники мероприятия отметили, что конкуренция растет, и некоторые направления рынка частных медицинских услуг перенасыщены, однако инвестпортфели в частное здравоохранение по-прежнему остаются весьма привлекательными. Это происходит, я считаю, во многом из-за возрастного состава населения, а также роста запроса на качество и комфорт. Демографические данные об общем старении населения в северных странах общеизвестны, Россия тут не исключение. А значит, и спрос на медицинские услуги продолжает стабильно расти и делает отрасль инвестиционно привлекательной.
О текущей ситуации по инвестициям на рынке: кто инвестирует и как
Одна из самых заметных тенденций — инвестиции в ГЧП (государственно-частное партнерство). Это понятно: участие государства как фактор стабильности в проекте определенным образом успокаивает инвестора. На мой взгляд, в областях, связанных, например, с фармакологией это действительно верный путь. Разрабатываемым и производимым лекарствам требуется регистрация, проверки, широкая дистрибуция — все это может обеспечить государство. Частные игроки, а это зачастую международные фармкомпании, обеспечат со своей стороны производство и клинические испытания. Например, недавно в Орловской области «Санофи» открыла завод по производству базального инсулина. Стабильное направление. Появляются частные инвестиционные фонды, которые занимаются именно им. Например, Primer Capital со средним инвестиционным чеком в 20 млн рублей вкладывает в разработку новых препаратов, а также инновационных продуктов и оборудования. Мы внимательно изучаем инвестпортфели этого и подобных фондов. Конечно, в силу специфики «Европейской клиники» обращаем внимание и анализируем именно те направления, которые близки нам, то есть препараты, методики и инструменты для лечения онкозаболеваний.
Одним из наиболее интересных направлений инвестирования эксперты считают телемедицину. Это достаточно молодое и непростое для развития направление, ведь по сути приходится создавать новый рынок и генерить спрос на ранее неизвестную услугу. Несмотря на множество телемедицинских стартапов, этот рынок сложно назвать насыщенным, и потенциал его огромен. В век цифровых технологий люди больше не готовы ждать оказания услуги, они жаждут квалифицированной помощи немедленно, особенно в таких острых ситуациях, как с онкозаболеванием. «Европейская клиника» предоставляет телемедицинские услуги для пациентов, в том числе мы планируем активно развивать это направление в сети региональных филиалов. В каждом из них предусмотрен специальный кабинет телемедицины для консультаций со специалистами из Москвы и ведущих зарубежных клиник.
Также отмечу хороший потенциал роста рынка услуг, направленных на пожилых людей: частные пансионаты, услуги по уходу и реабилитации, антивозрастная медицина, рынок новых технологий в диагностике и лечении тяжелых заболеваний. Рост продолжительности жизни и платежеспособный спрос открывают новые возможности для инвесторов в этом направлении.
О спросе и инвестиционном потенциале отрасли
Последние несколько лет направления инвестиций в здравоохранение во всем мире остаются неизменными: высокие технологии — все, что стоит на стыке IT и медицины; онкозаболевания и методы их ранней диагностики и лечения; поиск лекарств от болезней Паркинсона и Альцгеймера. Последнее направление как раз иллюстрирует разницу спроса и предложения, точнее, разницу между спросом и результатом: люди и фонды хотят вкладывать, но ощутимых результатов пока нет, более 90% препаратов терпят неудачи на стадии клинических испытаний. Некоторые крупные игроки уходят с этого поля, так, в начале прошлого года Pfizer заявил о выходе из программы. Исследования продолжают другие компании, но говорить о результативности тут сложно.
В поисках лекарства от рака нет такого высокого процента неудач. Пристальное внимание мировых инвесторов последние два года, с момента слияния Kite Pharma с биофармацевтической компанией Gilead Sciences, направлено на иммуноонкологию. Методы и препараты уже начинают получать одобрение в разных странах. Частные клиники, которые используют прогрессивные методы лечения, и во всем мире, и в нашей стране, конечно, также будут увеличивать свою привлекательность. Мы не исключение: «Европейская клиника» активно применяет иммунотерапию, и, например, для меланомы это один из важнейших вариантов лечения на сегодняшний день помимо хирургии.
Что касается технологий в медицине, тут, по нашему мнению, привлекательными останутся те клиники и ГЧП, которые идут по пути цифровизации процессов и внедрения высокотехнологичных методов диагностики, вводят телемедицину в свои процессы, конечно же, в рамках закона.
Кроме того, внедряется еще и понятие «прецизионная медицина»: речь идет о выработке специфического лечения для каждого конкретного пациента на основе современных тестов, в том числе генетических. «Европейская клиника» активно внедряет инновации, и, конечно же, мы стараемся следовать такому подходу. Это позволяет понимать природу заболевания и, как следствие, сокращает побочные реакции, адаптирует лечение для конкретного больного. А хорошие результаты для пациентов приводят к хорошим результатам для частной клиники как для игрока финансового и инвестиционного рынков.
О будущем
Рост инвестиций в частную медицину продолжится. Доля медицинских услуг в структуре всех платных, оказываемых в стране, неуклонно повышается: с 4,8% в 2005 году до почти 7% в 2018, а значит, и привлекательность отрасли растет. Уверен, будет схожая динамика и по результатам текущего года. Возможно, не так быстро, как хотелось бы вкладывающим капиталы — все хотят уменьшать инвестиционные горизонты, — однако рост однозначно будет. Мы в «Европейской клинике» разделяем мнение, что перспективными направлениями станут уже упомянутые мной лабораторная диагностика, телемедицина, направления на стыке медицины и IT, разработка ПО и других инструментов для автоматизации, иммуноонкология. Отдельно стоит отметить рост спроса на паллиативную медицину. Германия и Австрия, где доля пожилых граждан одна из самых высоких, с 80-х годов прошлого века ориентируют систему здравоохранения на эту категорию граждан.
Актуальны стали заболевания, до которых раньше попросту не доживали. В России это тоже уже понятно на всех уровнях — в начале года были внесены актуальные поправки в закон о паллиативной помощи, касающиеся и стационарного, и амбулаторного лечения. Россия активно приближается к европейским стандартам, а значит, инвестиции в это направление — как никогда актуальны. Я убежден, что частная клиника может сочетать в себе стремление быть успешным коммерческим учреждением и быть тем местом, где происходит формирование новых жизненных смыслов у тяжелых, в том числе онкологических, больных. Удовлетворенность пациента станет самым важным инвестиционно привлекательным фактором.
Подписывайтесь на канал «Инвест-Форсайта» в «Яндекс.Дзене»
Наши телеграм-каналы:
Стартапы и технологии
Новые бизнес-тренды
Частные инвестиции в медицину как драйвер развития отрасли
Ушли в прошлое советские времена, когда все медицинские расходы на разработку новых лекарственных препаратов и оборудования, их внедрение в практическое здравоохранение брало на себя государство. Сегодня всё чаще заходит речь о государственно-частном партнёрстве и частных инвестициях — в том числе и в медицину. По данным экспертов, 54% инвесторов сегодня заинтересованы в медицинских проектах, называя их одним из самых привлекательных для вложений направлений. Появляются и отечественные инвестиционные фонды. Первым таким частным фондом на российском рынке, который через инвестиции развивает проекты по разработке новых лекарственных препаратов и медицинских изделий, стал Primer Capital со средним инвестиционным чеком в 20 млн рублей. Мы беседуем с исполнительным директором фонда Елизаветой Рождественской.
— Елизавета, какова история возникновения вашего фонда?
— Наш фонд был образован около трёх лет назад. Его идея изначально возникла у нашего основателя Дмитрия Шарова, который уже больше 15 лет успешно занимается проведением клинических исследований в России на контрактной основе. Через него проходит большое количество проектов, и он, как руководитель клинического направления исследований, видит, какие из них могут быть успешными. Так возникла идея поучаствовать в некоторых проектах в качестве инвестора. С этой целью был создан фонд Primer Capital. Мы решили, посмотрев на рынок России, сфокусироваться на ранних проектах, поскольку частных фондов, которые поддерживают проекты на таких стадиях, в России нет.
— То есть вы пока единственные?
— Да, мы единственные. Есть несколько частных фондов, которые инвестируют в медицинские проекты и сосредоточены вне России. Но фондов, которые считают своим фокусом ранние исследования, те, что называются «посевными» инвестициями, — их вообще нет. Конечно, есть инструменты государственной поддержки — это, например, фонд Сколково, Министерство образования, Министерство промышленности.
— Мы говорим именно про ранние стадии?
— Да. Поскольку, скажем, инновации РОСНАНО поддерживают крупные проекты, где есть уже состоявшееся производство. Это даже не стадия клинических исследований. Самая полномасштабная инвестиция — это та ситуация, когда речь идет о больших производствах, о строительстве заводов.
— А ранняя стадия — это что?
— У нас акцент делается на трёх больших направлениях. Первое направление — это препараты, инновационные разработки. Для того, чтобы попасть в фокус нашего фонда, они должны находиться на стадии доклинических исследований, то есть исследованиях на животных. Иногда это может быть начало клинических исследований, когда мы уже переходим к подтверждению безопасности на людях. Либо это может быть предварительный этап, когда выбирается лидирующая молекула, которая станет кандидатом в лекарственное средство.
Второе направление — это медицинские изделия. Это те изделия, которые находятся на стадии работающего прототипа либо на стадии получения регуляторного одобрения в Росздраве.
Третье направление сочетает в себе две области — IT и медицину, то есть программное обеспечение и всевозможные инновационные разработки, которые находятся на стыке этих двух областей.
Как видите, мы узкопрофильный фонд в достаточной мере. Хотя, казалось бы, мы стараемся охватить взором и препараты, и изделия, и софт. Но, тем не менее, стадия всех этих проектов у нас всегда ранняя, и это всегда то, что реально сможет лечить или помогать в лечении, оптимизировать этот процесс применительно к человеку. Мы не смотрим на ветеринарию. Мы не смотрим на приборы, носимые устройства и так далее. Это, конечно, не значит, что мы сразу отказываемся от таких проектов. Но мы уделяем им намного меньше внимания, чем нашим профильным.
— Как вы находите именно то, что вас в дальнейшем интересует?
— Поскольку мы частный фонд, у нас нет ограничений по инвестициям в России и за рубежом. Поэтому мы смотрим проекты по всему миру. Так как наша команда сидит в Москве, порядка 60% наших инвестиций сосредоточены как раз в России. Здесь у нас сформированный путь поиска проектов, который мы проводим опять же в нескольких направлениях. Скажем, все медицинские конференции, которые проходят в России, мы обязательно посещаем в качестве участников, экспертов, спикеров, и как будто специально для нашего удобства они, как правило, сосредоточены либо в Питере, либо в Москве. На всех этих мероприятиях мы можем продемонстрировать свои знания.
— О каких знаниях речь?
— У нас в фонде практически все сотрудники, кроме юристов и финансистов, имеют специальное биологическое либо медицинское образование, у многих есть ученые степени. Из всех проектов, которые нам могут подойти, мы выбираем лучшие.
— Наверняка на этих же конференциях вы получаете какую-то новую информацию, приобретаете важные контакты?
— Да. Безусловно. Это инструмент для поиска проектов. То есть мы не ученые, которые занимаются исследованиями, но мы должны быть в курсе трендов разрабатываемых продуктов. В первую очередь, наша цель — это поиск проектов. Соответственно, со всеми акселераторами, бизнес-инкубаторами, фармацевтическими кластерами, которые есть в России, у нас подписаны соглашения о сотрудничестве, соглашения о намерениях, согласно которым они предлагают нам проекты, подходящие нам по стадии развития, по фокусу. Мы проводим их экспертизу и рассматриваем возможность осуществления инвестиций.
— Расскажите о самых значимых ваших проектах.
— У нас на сегодня девять проектов в портфеле. Хотя, надо сказать, за это время мы просмотрели около пяти тысяч проектов. То есть, отбор достаточно жёсткий. Первую инвестицию мы осуществили в сентябре 2016 года. До этого у нас шла стадия формирования фонда, подготовки документов. В конце 2016-го мы пришли в активную инвестиционную стадию.
Первая группа — это препараты. У нас есть три российских проекта, которые сейчас находятся на стадии доклиники, и каждый из них получил государственный контракт от Министерства здравоохранения на проведение доклинических исследований инновационных препаратов. Сейчас все они его успешно выполняют.
— О каких препаратах речь?
— Один из них — это антитело для лечения множественной миеломы. Сейчас как раз стартуют исследования на животных. Второй препарат — для лечения туберкулеза. И третий препарат — это ингибитор тромбина. Здесь сделан большой шаг, компания успешно развивается, у нас на руках завершенный отчет о доклинических исследованиях, согласно которому мы теперь будем подавать документы в Минздрав для получения разрешения на проведение клинических исследований.
— На сайте у вас есть информация о том, что компания вложила 11 млн рублей в проведение разработки препарата для профилактики и лечения тромбозов. Немалые деньги.
— Да, это так. Но вложения стоили того. Компания «ФК Лабораториз» прошла путь, на котором «сыплется» порядка 80% претендентов. Здесь уже доказана безопасность и эффективность на модельных животных, разработана лекарственная форма, то есть все подготовительные этапы успешно пройдены.
— Другие компании не столь успешны?
— Две другие компании только стартуют с доклиническими исследованиями. Мы очень надеемся, что совместно с нами, с нашими компетенциями, с помощью наших специалистов эти проекты так же через год завершат эту стадию работы, и я смогу рассказать вам о результатах.
Еще один препарат в нашем портфеле — детище французской компании Acticor Biotech. Несколько дней назад они анонсировали успешное завершение первой фазы клинических исследований. На сегодня в портфеле это самый продвинутый препарат для лечения ишемического инсульта.
— Итак, четыре препарата. А какие у вас медицинские изделия?
— Среди медицинских изделий мы делаем упор на высокотехнологичные девайсы. Израильская компания Bendit делает микрокатетеры для проведения операций на кровеносных сосудах. Сейчас они находятся уже на регистрационной стадии в Европе. У них есть рабочий прототип, они выполнили огромное количество полномасштабных доклинических исследований на животных и сейчас готовы выйти на следующий уровень.
— Это хирургические катетеры?
— Да. Катетеры для проведения хирургических операций как на периферических сосудах, так и на сосудах головного мозга. Весьма актуальная на сегодня тема.
Второе наше медицинское изделие — от российской компании «Онкодиагностика Атлас». Это тест-система, которая позволяет персонализированно выбирать химиотерапию в зависимости от типа опухоли, обнаруженной у пациента.
Третье медизделие представляет американская компания Mindera. Сейчас коллеги находятся на старте клинических исследований. Это устройство позволяет получить биоматериал с кожи пациента без проведения сложной, дорогостоящей и в некотором роде даже опасной процедуры биопсии.
Как я говорила, есть также проекты на стыке IT и медицины. Первый — от российской компании Data MATRIX. Это компания разрабатывает софт для биостатистической обработки данных клинических исследований. За последний год ребята сделали просто потрясающий рывок как в плане разработки, так и в плане продаж своего софта — в конце прошлого года были заключены первые международные контракты. Сейчас коллеги приступают к работе над проектом для американской фармацевтической компании.
Вторая компания — Botkin.AI — тоже российская, но она стала нашей портфельной совсем недавно. Компания разрабатывает платформу на основе искусственного интеллекта для помощи врачам в постановке диагноза «рак легких» на основе снимков КТ и МРТ, а также других медицинских данных. Мы считаем, что здесь разработка идет тоже эффективно, и в конце прошлого года нам удалось привлечь партнера и закрыть следующий раунд инвестиций.
Надо сказать, что наши проекты отличаются не только направлениями, но и сроками исполнения. Скажем, лекарственный препарат от возникновения идеи и выбора молекулы до выхода на рынок обычно проходит путь не менее 10 лет. Другое дело — медицинские изделия. Они могут выйти на рынок уже через год. Поэтому мы надеемся, что эти важные разработки появятся на медицинском рынке очень скоро.
— Вы сказали о том, что вам удалось найти финансового партнера. Наверное, это непросто?
— Мы не первый фармацевтический фонд, и нам велосипед изобретать не надо. Во всем мире, и в России в частности, работают инвесторы, которые знают, сколько занимает разработка препарата. И все инвесторы понимают, какой потенциальный выхлоп может быть от такого проекта. Поэтому каждый инвестор трезво оценивает свои риски и возможности.
— Но ведь в России сегодня практически все предприниматели хотят быстрого результата.
— Да. Вы правы. Поэтому, еще раз оговорюсь, мы пока единственный частный фонд, который инвестирует в такой области.
— Что это за люди, которые всё-таки рискуют вкладывать деньги в такие проекты? Наверное, у них не только деньги на уме, они хотят пользу обществу принести, людей спасать. Этот мотив присутствует?
— Тут может быть комбинация нескольких факторов. Действительно, присутствует и такого рода гуманистический фактор, иногда он даже носит личностный характер. Хотя понятно, что инвестиции — это не спонсорская помощь, не грант, они все-таки осуществляются в обмен на долю в компании, то есть это нельзя назвать благотворительностью или меценатством. Однако для наших инвесторов, особенно непрофильных, тех, для кого такие вложения являются нестандартными, это имеет значение: не только деньги вложить, но и важное дело сделать. И, если наш партнер уже принял решение, что деньги в это вкладывать стоит, то речь уже не идет о каких-то научных или финансовых показателях проекта. Наша задача — представить проект, в который мы хотим пригласить партнеров, или, например, прийти вместе в эту сделку, доказать, что инвестиции обоснованы, провести грамотную экспертизу. В зависимости от того, какой это проект, мы рассчитываем сроки. Если это препарат, закладываем срок не менее десяти лет, — именно столько в нашей стране требуется на проведение всех стадий испытаний, оформление необходимой документации. Это всегда долго. Если изделие — это уже 3–4 года. А если это IT, то здесь может «выстрелить» через полгода, а может через два года. Примерно на такие сроки мы обычно рассчитываем.
— А может вообще не «выстрелить»?
— Конечно. Это возможно у всех. Это возможно даже в том случае, когда изначально кажется, что будет стопроцентный результат. Мы венчурный фонд. И это, безусловно, рискованные инвестиции. То есть мы стараемся, конечно, нивелировать риски, и у нас есть все инструменты для этого, вплоть до привлечения большого количества экспертов. На данный момент у нас их 55 человек. Они все на консультационных договорах, и мы привлекаем того или иного эксперта по мере необходимости. Это биологи или медики, работающие в совершенно различных областях. Это может быть человек, который работает на производстве фармкомпании, это может быть практикующий врач, это может быть микробиолог, который стоит, например, в лаборатории у истоков исследования до зарождения лекарственного препарата. И всякий раз мы смотрим, какие нам необходимы компетенции от экспертов, и соответственно этим потребностям набираем их пул, чтобы посмотреть проект со всех сторон. Но даже с учетом таких мер предосторожности результат может обмануть ожидания. Инвесторы это прекрасно понимают.
— Есть ли какая-то специфика работы такого фонда в России?
— У нас, действительно, культура долгих инвестиций еще не установилась. Люди часто к этому не готовы. Еще один момент — пока нет такого, чтобы препараты, разработанные в России, сейчас продавались за миллиарды долларов по всему миру. Но, глядя на то, какие стартапы у нас имеются, мы это предполагаем и, более того, видим интерес от европейских фондов-партнеров к российским проектам. Мы думаем, что в ближайшие годы нам удастся продемонстрировать первые успешные примеры таких проектов.
— Как вы думаете, смогут ли частные инвестиционные фонды спасти отечественную медицину и здравоохранение, которое сейчас находится в очень тяжелом, скажем прямо, положении?
— Это, наверное, громко сказано. Сейчас основная часть медицинских разработок всё-таки финансируется государством, за что ему большое спасибо, потому что инвестиции немаленькие.
— Однако они явно недостаточны. И с этим приходится сталкиваться каждый день, когда разговариваешь с кем-либо из ведущих специалистов в той или иной области. Говоришь о проблеме ВИЧ — недофинансирование по лечению ВИЧ-инфицированных. Говоришь о раке — та же проблема. Или о ревматоидном артрите — разработаны революционные препараты, но получать их может 2–4 процента нуждающихся. А покупать это далеко не каждому по карману. Могут ли здесь помочь инвестиционные проекты?
— Вы правы — финансирование, конечно, хоть и совсем не маленькое, однако с той же Америкой, например, эти цифры сравнивать нельзя. Связь с инвестиционными проектами тут, конечно, есть, но она не прямая. Работа фонда и обеспечение пациентов необходимыми препаратами — это совершенно разные вещи. Внедрение разработок в практическое здравоохранение и вопрос включения их в список жизненно необходимых препаратов, которые все нуждающиеся будут получать бесплатно, за счет государства, — это особое направление государственной политики. Наша задача — такие возможности предоставить. Но разработка инновационных препаратов и приобретение уже зарегистрированных, которые на данный момент в большей мере не российского производства, — это две разные истории. Наша — о том, чтобы препараты, разработанные в России или даже за её пределами, но с возможным локализованным в нашей стране производством, можно было донести до отечественного пациента. Это позволит существенно уменьшить цены на препарат, не понижая его качество, и, соответственно, обеспечить им большее количество пациентов.
— Но ведь вы наверняка работаете с государством? Сегодня актуальна идея государственно-частного партнерства. Разве государству не выгодно обеспечить всех нуждающихся дешевыми отечественными препаратами при раке или туберкулезе?
— Такие программы у нас, конечно, есть. Поскольку большинство наших проектов российские, все они являются резидентами Сколково, мы максимально используем идею государственно-частного партнерства. Там мы как фонд выступаем частным инвестором, а государство предоставляет гранты, субсидии, контракты на разработку.
— Какие у вас планы? Есть ли на примете новые интересные проекты?
— Конечно, у нас есть интересные проекты на перспективу, но о них пока говорить рано. Скажу лишь, что фокус своей деятельности менять не планируем.
— Вы считаете, что перспективы у таких фондов, как ваш, имеются?
— Иначе бы мы этим не занимались.
— Думаете, со временем частных инвестиционных фондов будет больше?
— Очень на это надеюсь, ведь частные инвестиции — один из важнейших драйверов развития отрасли.
Источник https://journal.tinkoff.ru/short/healthcare-stocks/
Источник https://www.if24.ru/perspektivy-investitsij-v-chastnuyu-meditsinu/
Источник https://medbook.ru/news/30620